Oboz — В духе вы относитесь к простым бойцам с противоположной стороны?
С подвала трехэтажного здания торчит труба буржуйки, дымя на вдосталь двор. Мужчина со второго этажа обращается к вышедшей изо подъезда женщине.
Источник: news.tut.by
Пару часов езды на маршрутках — и я оказываюсь в поселке, идеже служат добровольцы тактической группы «Беларусь». С дороги скоро попадаю на тренировку по стрельбе в заброшенном заводском коридоре. Подле первых выстрелах инстинктивно хочется пригнуться.
Глаза постепенно привыкают к темноте, помощью некоторое время можно уже различить фигуры солдат, а вот моя выработка здесь почти бесполезна.
До позиций противника примерно 700 метров. Солдаты до очереди просматривают серую зону и позиции сепаратистов в тепловизор, с тем чтобы заметить диверсионно-разведывательные группы.
Уводите» «Сегодня тут закругляйтесь не до журналистов.
Якуб: Как к научной фантастике. Столкновение свалилась как снег на голову, даже во наши дни Майдана никто и подумать не мог. А на самом деле по сию пору это давно планировалось.
— Я бы получи и распишись твоем месте туда не ходил, — предостерегают бойцы, егда на обратном пути я попытался свернуть с тропинки. Позднее могут быть мины.
— Перед приездом на нива какую подготовку еще получали?
Ее зовут Ольга. Узнав, подобно как я из Беларуси, женщина приглашает в свое «укрытие».
А днем выходим вот голубей покормить и сладостно нам. Голуби — то для удовольствия нам, в (видах души. — Ночью здесь знаешь как? Бах-бах, целое время стреляют, вот сегодня полночи в подвале мерзли.
— Хроникер, ты перед замыкающим, — командует Брест.
По его мнению, в украинской армии и силовых структурах впредь до 90% верхушки были предателями, а планы вторжения «разрабатывались опять чуть ли не лет 10 назад».
— Можете воссоздать самый страшный момент?
— Вы помните нечужой первый бой?
На позициях ночью нельзя включать далеко не то что фонарик, но даже мобильный будка.
— Если бы вам несколько лет обратно сказали, что Украина будет вести войну и вы будете тогда воевать, как бы вы тогда к этому отнеслись?
Я ни одной живой души не осуждаю. Якуб: Я, можно сказать, сирота, поэтому объяснять приставки не- приходилось особо. Но одно дело быть сочувствующими, а и это уже хорошо, а другое — приехать сюда. Даю голову на отсечение сам за себя и сам по себе, ввиду этого я и здесь. Каждый должен заниматься своим делом: если вишь он какой-то айтишник, ну не надо бы ему гнить в окопе, пускай он зарабатывает деньги и своего соседа мобилизованного сводит в пассаж и купит ему термобелье. Друзья в основном из категории «диванных воинов», они со мной согласны, даже если могут патриотический пост сделать.
— 120-ка прилетела, воистину вам говорю, — солдаты обсуждают калибр упавшего снаряда.
Якуб: В войне, я уже понял, нужно жить одним днем, постановлять (приговор) задачи по мере их поступления. Если получится, (на)столь(ко) почему бы и нет. Домой мне дорога заказана быть нынешней власти (в Беларуси предусмотрена уголовная ответственность за соучастие в боевых действиях на территории других государств, ст. 133 УК РБ. — TUT.BY), того для меня действительно самый простой путь — обрести украинское гражданство и остаться на контракт в армии.
Пара пожилых мужчин прибирают голубятню и кормят птиц.
Талер спит в своей комнате.
С детства я вел в (вожделенном) здравии образ жизни, тренировался, даже с парашютом прыгал. Якуб: Я в белорусской армии отнюдь не служил, но всегда интересовался оружием, минно-подрывным делом — литературы а сейчас в интернете полно. Какое-то у меня предчувствие было, что же моему поколению придется воевать, на уровне шестого чувства.
Автор этих строк покидаем позиции пригнувшись и очень быстро — нас, а другая там всего, видно в тепловизор с позиций ДНР. Через пару часов обстрелы не сразу стихают.
— Как относитесь к тому, что маловыгодный можете сейчас вернуться на родину и собираетесь ли в принципе когда-нибудь вернуться?
Но для непривыкшего уха каждый подрыв и пулеметная очередь кажется опасной. Этой ночью относительно спокойно, тишину нарушает точию «беспокоящий огонь» и канонада из соседнего поселка — стороны напоминают союзник другу о своем существовании.
Я сначала не хотел (быть семье, где я. Сказал, что работаю администратором в отеле. Талер: А я порядком ничего и не объяснял, взял и уехал одним денно. Но родители как-то сами догадались и первое, что-нибудь они мне написали, было: «ты фашист». Положим, сказывается, видимо, то, что они смотрят российское ТВ. Без дальних слов уже отношения более-менее наладились.
Канонада и взрывы слышны поуже гораздо ближе. Примерно через час прогноз седого незнакомца сбывается. Громкий взрыв раздается совсем близко, все моментально падают на донце окопа. Второй, третий взрыв, над окопом свистят пули. Небо подчас озаряется сигнальными ракетами. Инстинктивно хочется вжаться поглубже. «Оказывается, они и чего греха таить свистят», — ловлю себя на мысли. Остаюсь держи другой позиции, где нет командования ВСУ.
Якуб: Кровь и болото, никакой романтики тут нет. Кровь, грязь и суровые бытовые опцион, превращаешься немного в зверя, а здесь по-другому выжить и шалишь.
Точно кто-то на этом всем зарабатывает, на др и быть не может, — поддерживает разговор соседушка. — Кому война, а кому и мать родная.
«Думаете, вы подвал спасет?»
У нас здесь есть и россияне, и определенно сибиряки, у тех уже конкретное настроение: хватит кормить Москву. Следом уже очень заметны центробежные тенденции, особенно в Сибири. — Я надеемся, что война измотает эту недоимперию, как в свое шанс измотала Афганская война. Надеемся, что России станет не впредь до внешнеполитических амбиций, а лишь бы удержать свои разбегающиеся регионы в виде Татарстана или Якутии.
Уводите. — Сегодня тут будет безграмотный до журналистов.
Беларусь и так настрадалась за 20-й жизнь, еще одну войну она просто физически не вынесет. — Следовательно, помогая здесь, мы уже защищаем свой дом, чтобы сие не пришло к нам.
Я автомат за плечо и сделай так в местный лесок, уже частично выкошенный войной. Как-то аж обидно так погибнуть, не на позиции, а пойдя после дровами — вот эта мысль, помню, меня напугала. — TUT.BY) шагом марш надо мной, верхушки деревьев посыпались вниз. Помню, начинаю собирать хворост и слышу: 12,7 (калибр оружия. Я, конечно, сразу рухнул на землю, вжался и думаю: если нет сейчас минометы начнут работать — то все. Якуб: Я помню, как-то раз дежурил в ночь, а уже морозы начались и нужны были поленья для буржуйки.
В условиях степи — идеальные позиции. Идемте тихо, пригнувшись: некоторые улицы простреливаются противником, который контролирует три укрепленных террикона.
— Был ли пункт, когда вы пожалели о своем выборе приехать сюда?
Может, попозже пойду во французский легион, еще не решил согласно правилам. А оставаться в армии я вообще не хочу: подвигаться на все эти построения, козырять офицерам, которые в тылу сидели и ни чер не делали — это мне как-то маловыгодный улыбается. Талер: У меня особых планов пока нет, в (данное есть эта война, буду воевать.
— Зачем ваша сестра здесь?
(Смеется.) Такой солдат от первого а выстрела испугается и зажмурится. А про дедовщину я вообще молчу. Ей-ей на обучение обычного пехотинца хватит и двух-трех месяцев, а нате узких специальностях, например, оператор зенитно-ракетного комплекса, конечно, оказаться вынужденным быть аттестованный человек на контракте. Якуб: У меня авоська и нахренаська служили. Пускай бы они служили не год то есть (т. е.) полтора, а полгода, но каждый день бы ходили получи и распишись полигон и отрабатывали стрельбу из всех видов стрелкового оружия. Держи огневой подготовке, они говорили, им по три патрона выдают. Да что вы? какая это огневая подготовка? Армия не занимается своими задачами, у кого ни спроси — драят «окуляры», подметают плац, чистят картошку.
— Да ни духу, свиста не было, наверное это СПГ, — отвечает иной.
— Как вы думаете, чего не как у барбоски блох в белорусской армии?
Утром солдаты уходят рубить дрова для буржуйки. На этом месте это означает отсутствие обогрева и воды. Но уже к обеду электроток появляется на базе. После обстрела поселок остался без электричества.
Опосля поезда не идут, только маршрутки и такси. В соседнем кузов мужчина жалуется: Поезд Киев — Константиновка подъезжает к конечной станции, городу к северу через Донецка. Вагоны постепенно пустеют.
— Мы растрачиваемый материал, мужики, нужно смотреть правде в глаза. Давно эту войну разрешено было бы закончить. Но она все тянется и тянется. Отбросить бы это все, да я, кроме вот этого автомата, нуль и не знаю в жизни, — говорит Вотан из контрактников. Тут, видимо, большие деньги все решают, который-то хорошо на этом зарабатывает, а мы в их игре простой расходный материал.
— Планируете остаться в украинской армии получай контракт?
А, нет, она же не знает, идеже я. — О, у меня есть связь, — радуется Вотан из бойцов — нужно позвонить маме, сказать, как будто у меня все хорошо.
Из поезда выходят пассажиры в военной форме и гражданской одежде чередуясь. Толпу сразу же окружают таксисты, которые готовы отвезти слабо угодно — хоть на блокпост в Донецк, возьмите хоть в Авдеевку, которую в эти дни обстреливала артиллерия.
— отвечает женск(ий) (пол. — А вы сами разве в подвал ночной порой не спускаетесь?
Якуб: Никакой особой подготовки не было, приехали в зону АТО, попали в действующее подкомплекс "Правого сектора" и там прошли курс молодого бойца. В случае если ты здоровый и выносливый, можешь пробежаться на зарядке в бронежилете — отсюда следует, подходишь.
— Днем мирная жизнь: работают магазины, персонал ходят по улицам, а ночью начинается настоящая война. И наравне они вообще тут живут, почему не уехали? — Странная в этом месте война, — говорят недавно прибывшие из другого прифронтового поселка бойцы.
Жолнер дежурит на позиции. Фотосъемка через тепловизор.
И.о. Они все становятся похожими. командира с позывным Брест назначает дежурных соответственно базе и бойцов, которые сегодня поедут на позиции. Вслед пять минут обычные молодые белорусские парни превращаются в доброкачественно экипированных солдат. К вечеру наступает время войны. Теперь мне хитростно узнать ребят, с которыми я только что познакомился.
Однажды изо ПТРа (противотанковое ружье. Талер: Да тут все жутко, неизвестно когда и что может прилететь, поэтому все время находишься в нервном напряжении. — TUT.BY) прилетел директор бронезажигательный, прошил блиндаж и чуть-чуть не зацепил выпивка. Если бы попал в ящик с гранатами, меня бы еще здесь не было.
Якуб: Я бы назвал сие «синдром Дебальцево». Мы вот в библиотеку записались тута, ходим, и никаких проблем не было. Местные жители без затей боятся однобоко говорить: за тех или за тех. В таком случае есть там власть изменилась три раза, как в фильме «Бриллиантовая (60 лет) в Малиновке». В целом к нам отношение лояльное. В разговоре они стараются неучастие поддерживать, страхуются: а вдруг опять сепаратисты вернутся. Там а было как: сначала они успели под сепаратистами побыть, весной 2014 годы, потом летом их освободили ВСУ, а потом в январе — феврале 2015 годы была битва на Дебальцевской дуге и ВСУ отошли.
У ВСУ нате такой случай припасена «Дашка»: крупнокалиберный пулемет ДШК, после несколько секунд мы услышим ее.
Большинство жителей вернулись дальше того, как закончилась активная фаза войны. Поселок Марьинка находится близко от фронта.
Внуки потом спросят: дед, а что твоя милость делал? И хоть не будешь чувствовать себя неудачно. Один знакомый мне сказал: действительно, как можно было оставаться в стороне ото таких исторических событий. Якуб: Нет, ни разу.
— спрашивают у меня бойцы. — Приколись!, а тебе сколько лет?
Они собираются вместе, обсуждают новости и перипетии последней ночи. Жесткой армейской иерархии здесь нет, приказы отдаются единично. После тренировки до вечера у солдат свободное время.
И приблизительно постоянно стреляют, еще вы нас хотите дымом затравить? — Замечаться же нечем.
Ща мы им ответим. Пока горячо? — Ну как тут?
Оно, знаете наравне, дома и стены помогают. Мы взяли что могли тут и уехали. Волонтеры нам помогают и Красный Крест, а ото государства мы ничего не видели, никакой помощи, гляди только на выборы, когда Порошенко выбирали, дали продуктовый стопка, и всё. Тогда среди ночи приехали ДНР-овцы и нас эвакуировали. Сие было в июле 2014 года, «Градами» нас накрыли однова, второй, третий. Ничего, все у нас хорошо, главное, что бы воздухоплавание нас не бомбила, а так, если попадет снаряд, юрта-то выстоит. Мы вот огород посадили, что-то собрали — и ранее хорошо. Но в октябре того же года и вернулись. — Да мы с тобой тут никому не нужны, то одни стреляют, так другие, а нам от всех достается. Сначала нас обстреляла украинская братство.
Я не видел у них на базе ноутбуков возможно ли другой техники, кроме мобильных телефонов. Еще до войны они следили следовать здоровьем и занимались спортом. Бойцам тактической группы от 19 перед 25 лет, лишь Бресту под 40. У них правые, при случае ультраправые взгляды, кто-то вышел из фанатской среды. Личных вещей было за минимуму — одежда и спальные мешки, а в свою очередь книги: исторические и несколько романов Эриха Марии Ремарка.
Сердце останавливается в нескольких кварталах частного сектора от позиций. Потом идем пешком. С выключенными фарами мы подъезжаем к очерк фронта.
— А, так тебе должно быть не страшновато, пожил же уже, — мрачный армейский юмор странным образом разряжает обстановку.
— С нами репортер, — отзываются солдаты.
Боец считает, что после войн в Приднестровье, Абхазии, Южной Осетии, Чечне и в Украине следующей горячей точкой может становиться Беларусь.
— Вы служили в армии?
Заходим в одно с подворий. Он вырыт в форме зигзага, чтобы рядом прямом попадании снаряд не убил сразу всех. Здесь возмещение курятника бойницы, вместо огорода — глубокий окоп.
Текущий текст не отражает отношение редакции TUT.BY к конфликту на Донбассе и участию наших граждан в нем. Составитель попытался показать, почему эти белорусы отправились воевать в другую страну, (то) есть проходят их дни и ночи на линии фронта. Автор не ставим себе задачу осудить или одобрить их перевыборы. Мы также обязаны напомнить, что Уголовный кодекс запрещает белорусам внести свою лепту в любых военных конфликтах за рубежом — вслед за деньги или безвозмездно.
Мне пока и здесь добро. Тюрьма меня не пугает, но зачем? Меня спрашивали братва, не боюсь ли я этого, я им говорю: а ваша сестра сами как думаете, может что-нибудь вообще напугать человека, побывавшего получи и распишись войне? Теоретически возможно все: можно вернуться и сесть возьми 7 лет. Якуб: Я бы не говорил, что наша сестра не можем вернуться.
В домике рядом можно погреться и пить горячего чаю. На кухне сидят контрактники ВСУ, они дежурят ежесменно с белорусами.
— Как объяснили родным и друзьям свою позицию, делать за скольких они восприняли это?
Иду дальше по поселку. Некоторые на родине разрушены полностью, некоторые пострадали частично. На стене трехэтажного здания, в которое попал орудие, кто-то написал: «Зачем?». Через некоторые из них получай улицу смотрят святые с икон — здесь произвольный защищает свой дом, как умеет. Многие окна заколочены или заклеены полиэтиленом.
Коли на то пошл между противниками была дистанция в 30−40 метров — промежуток, на которое можно было добросить ручную гранату, 100 — сие уже считалось много. Якуб: Здесь сейчас глубокая позиционная война, же не надо путать с Первой мировой. Сейчас а дистанция до противника намного выше. Применяются в основном минометы, гранатометы. Благодаря чего каких-то ярких воспоминаний о первом бое и нет.
— Ещё бы зачем, думаете, если в нас попадет, то подпол вас спасет?
На данный момент тактическая группа, по данным ее представителей, насчитывает десятки бойцов. Приблизительно два года назад, 25 марта 2015 года, в поселке Пески по-под Донецком, где шли тяжелые бои за донецкий аэропорт, случилось объединение белорусов, которые воюют в Украине. Летом 2015 года федерация получило название — тактическая группа «Беларусь». Заказчик TUT.BY провел три дня на линии фронта с белорусами, которые воюют из-за Украину.
— Сепаратисты и так знают наши позиции, денно с терриконов все хорошо видно, но не нужно восхищать внимание лишний раз, а то прилетит что-нибудь.
Без- повезло нашим странам с соседом, как говорится: соседей отнюдь не выбирают. На востоке оказалась, как еще Рональд Рейган дал намечание, «империя зла». И как сказал Рузвельт: «Коль скоро у вашего соседа горит дом, неужели вы не дадите ему оригинальный садовый шланг?». Якуб: Сюда беда пришла с востока.
— Положим кому нужна эта война, люди гибнут и все минус толку.
— Когда мы русскоязычных младенцев усиживать перестали, так сразу и отношения наладились — смеется Якуб.
Сие некогда административное двухэтажное здание в тылу поселка. На дальнейший этаж почти никто не заходит, слишком опасно в случае обстрела, бери первом этаже находятся кухня и столовая, а комнаты шнурок — в подвале, это самое безопасное место. Через небольшую толику минут прибываем на базу тактической группы «Беларусь». Быстрее всего, надписи устаревшие, но на всякий случай тама не захожу. На некоторых дверях надписи: «Обережно, міни».
Невыгодный государство, не тупые лица чинуш, снятся те места, идеже детство прошло: родное озеро, родной лес, речка. Но воля для меня превыше всего, я лучше тут буду спать перед открытым небом и есть хлеб, но быть на свободе, нежели там, с трехразовым питанием и под охраной. Но, конечно, снится подчас родина, я раньше этого не понимал.
Седой мужчина с острым взглядом и за исключением. Ant. с знаков отличия, очевидно — командир, сразу интересуется, почему пока что нас больше. Следующим вечером на линии фронта заходим держи другое подворье.
Несколько раз в тепловизор попадались зайцы. Бойцы капельку не открыли огонь, но успокоились, увидев, что ориентир прыгает. — Да не, нужно быть самоубийцей, с целью лезть сейчас в серую зону, тут же все по образу на ладони, — обсуждают солдаты, но постоянно же ведут наблюдение.
Их позывные — Якуб и Талер. Держи второй день на базе мы пообщались с двумя белорусскими бойцами.
Талер стрижет Якуба
«Помогая в этом месте, защищаем свой дом»
В окоп практически влетают с разбегу солдаты ВСУ.
— А если только одной фразой: что для вас война?
Нам местные рассказывали, чисто поначалу они в подвалы спускались, а сейчас все уже фаталистами стали: ни один человек на войну внимания не обращает. Человек такое существование, что привыкает ко всему. Здесь местные уже привыкли к войне, иногда, трассер вечером по улице пролетит — так ноль без палочки даже голову не вжимает.
Таллер: Мне их жалость берет, на самом деле. А теперь им уже и митькой звали некуда. Люди поверили в золотые горы, которые им пообещали. Их непринужденно обманули.
— 35.
— Какие отношения с местными жителями?